Глава 8 — Каменный шарик

Юноша привстал, огляделся. Это место оказалось пещерой с небольшим, обрамлённым камнями входом, откуда сочился солнечный свет. Тонкие лучики врезались в землю, усыпанную костями животных, и тянулись вплоть до дальней стены, на которой зиял черный, как смоль, круглый проём. Ван Линь побледнел. Он не знал, что это такое, но чувствовал, что то загадочное «нечто» исходило оттуда.

Правая рука уже не ныла — он повернулся к выходу и только собирался уйти, как круглый проём зашипел, точно гадюка, и начал втягивать воздух с огромной силой. Кости вокруг задергались, устремились к стене. Ван Линь тоже ощущал притяжение, поэтому прыгнул в сторону от потока за секунду до того, как тот размозжил бы его. Затем заполз в один из уголков в пещере и с трепетом стал наблюдать за развернувшейся силой. Она тянула всё, что попадало в её ворот, и не успокоилась, даже когда что-то тёмное мелькнуло из выхода и с коротким хрустом влепилось в стену.

— Боже… — тяжело вздохнул Ван Линь, глядя на размазанный труп птицы.

Он обтёр лоб и почему-то принялся считать про себя: «Один, два, три, четыре…» Когда он насчитал больше трёх тысяч, «нечто» успокоилось и утихло. Кости рухнули на землю, а птица сползла с характерным длинным мазком, но Ван Линь считал дальше. Спустя полчаса всё повторилось и закончилось ещё через час. Так он пронаблюдал несколько раз.

— Час тянет и полчаса бездействует, — проговорил юноша и, дождавшись бездействия, пополз к выходу.

Он взобрался на камни и перекинул голову через край, чтобы рассмотреть поверхность за выходом. Вниз по утёсу расстилались непреодолимые леса и обнажённое подножие, усеянное невысокими скалами. Склон был слишком крутым, чтобы Ван Линь со сломанной рукой мог вскарабкаться, а прыжок вниз его только убил бы. В желудке урчало от голода — он с горькой улыбкой посмотрел на то место, где остался мешок с припасами, и ушёл обратно в свой угол.

«Я здесь умру медленно, мучительно — как зверь, а прыгну — может быть, мгновенно…» — подумал юноша.

Он и заметить не успел, как онемели руки, — так он ослаб. Но тут ему на глаза попался трупик птицы, лежавший на горке костей. Ван Линь мрачно усмехнулся и пополз к нему. Юноша ухватил тельце птицы и впился в него зубами. Вкус был отвратителен, но Ван Линь упорно рвал птицу и глотал, практически не жуя. В нос ему бил запах крови, но в желудке разливалось тепло — Ван Линь чувствовал, как насыщается. Пару раз его едва ли не вывернуло, но юноша упорно ел и ел, пока от птицы не остались одни кости. Тогда он встал и глубоко вздохнул.

Откинул остатки и припал напротив стены, погрузившись в воспоминания. В голове мелькали последние события. Он думал о доме, где его, наверняка, ждут родители, о четвёртом дяде, об ухмыляющихся лицах родственников и ледяном взоре Бессмертного в чёрных одеждах. Все они казались такими ненастоящими, словно Ван Линь блуждал в сновидениях. Затем он посмотрел на обгрызанный труп птицы и взял его в руки, не моргнув и глазом. Меж её крохотных рёбер лежало что-то яркое. Круглый алый шарик, не больше детской ладошки, торчал из внутренностей.

— Почему это тут? — недоумевал Ван Линь, вытащив шарик на свет, и внезапно дрогнул.

Перед ним находился даньтянь[✱]киноварное поле — жемчужина долголетия. Он читал в одной книжке, что некоторые звери хранят их в брюхе. Они исцеляют раны и продлевают жизнь что человеку, что зверю, если проглотить одну, даже укрепляют мышцы и отращивают конечности.

Раньше бы юноша посмеялся над глупым вздором автора, однако теперь готов был верить самым нелепым мифам и легендам, особенно зная о Бессмертных. От волнения его сердце будто вырывалось из груди.

«Если это и правда киноварная сфера из книг, — подумал Ван Линь, — то… я без труда выберусь отсюда и пройду испытание… третий этап уж точно!. . » Но тем не менее шарик по-прежнему казался несъедобным и был на удивление твёрд. Юноша оторвал лоскут от подола и обтёр им кровь на шарике. От него веяло древностью. Оказалось, он был серым, украшенным гравировкой в виде облаков. Ван Линь безуспешно надкусил загадочный предмет и с усмешкой произнёс про себя: «Ты помешан, Те Чжу! Что бы ей делать в обычной птице?» — тяжело вздохнул и прилёг рядом с костями.

Осень сегодня чувствовалась как никогда: солнце рано зашло, ветер больно щипал. Он жутко хотел отдохнуть, поэтому свернулся калачиком и заснул.

Следующим утром солнце вновь пробивалось в пещеру. В воздухе застыла утренняя влажность, а по шарику стекали капли росы, аккуратно ложась на кости. За ночь Ван Линю стало только хуже: он уныло уселся, смотря на опухшую руку.

«Я собираюсь всю жизнь здесь торчать?» — бурчал он в голове. Его злило буквально всё и в первую очередь пересохшее горло. Он взял кости, покрытые росой, и начал облизывать. Почему-то роса казалась ему сладковатой и с каждой каплей теплом разливалась по телу. Руки, ноги, спина — всё, что изнывало от боли, в этот миг точно провалилось в густо набитую перину. Особенно опухшая правая рука.

Вдруг Ван Линь опомнился. Он протёр глаза и посмотрел на правую руку: набухшее предплечье отошло, хотя боль всё ещё чувствовалась. Затем, удивлённый, осмотрел и все кости — росы на них не было — и в ещё большем недоумении устремил взор на шарик. Лишь теперь он понял, что только эта жемчужина и лежавшие рядом кости покрылись росой. Он с волнением в сердце поднёс жемчужину к руке и аккуратно провёл по опухоли. Боль начала отступать с приятной свежестью, и вскоре от неё остались лишь тупые покалывания.

— Сокровище, — пробормотал Ван Линь.